Зарождение биологии. Какое влияние на науку оказал аристотель Аристотель основоположник зоологии

Аристотель - основатель биологии как науки. Как астроном Аристотель был систематизатором и популяризатором, и притом не наилучшим. Как биолог он - пионер.

До Аристотеля биологии чуждались. Звёзды были более уважаемыми объектами, более благородным материалом для наблюдений и размышлений, чем наполненные слизью и калом живые организмы. Поэтому не случайно в первой книге «О частях животных» Аристотель доказывает, что растения и животные представляют для научного исследования предмет не менее ценный, чем небесные тела, хотя первые преходящи, а последние, как казалось философу, вечны. Говоря как об астрономии, так и о биологии, Аристотель провозглашает, что «и то, и другое исследование имеет свою прелесть» (О частях животных I, 5).

Хотя Аристотель и сам ощущал брезгливость и отвращение к внутренностям животных, он, тем не менее, противопоставлял этому свойственному многим людям и отпугивающему их от занятий биологией чувству наслаждение познанием, независимо от того, приятен или нет предмет познания непосредственному чувству человека, если, конечно, этот человек истинный учёный и тем более философ. Ведь «наблюдением даже над теми из них, которые неприятны для чувства, - говорит Аристотель, - создавшая их природа доставляет… невыразимые наслаждения людям, способным к познанию причин и философам по природе» (II, 5). В познании же причин, как мы видели, Аристотель полагал суть научного познания и высшее проявление человеческого разума.

При этом Аристотель отмечает, что не может понять, почему созерцание искусственных изображений произведений природы людям более по вкусу, чем наблюдение живых оригиналов, которое способно открыть причинную подоплёку наблюдаемого. Философ отдаёт предпочтение наблюдению жизни перед эстетическим наслаждением от созерцания её мёртвого отображения в искусстве.

Следователь, перед нами апология реального наблюдения живой природы. Она противоречит умозрительному методу физики Аристотеля и тем более всей его метафизики.

Своего апофеоза эмпиризм Аристотеля-биолога достигает в его совете ничем не пренебрегать при изучении природы: «Не следует ребячески пренебрегать изучением незначительных животных, ибо в каждом произведении природы найдётся нечто, достойное удивления» (I, 5).

Аристотель говорил в своих лекциях по биологии: «Надо и к исследованию животных подходить безо всякого отвращения, так как во всех них содержится нечто природное и прекрасное» (I, 5).

Однако не следует закрывать глаза на то, что наш философ усматривает прекрасное в живой природе не в материи, из которой состоят живые существа (именно она и вызывает отвращение), а в созерцании целесообразности.

Хотя свой принцип целесообразности Аристотель распространяет на всё мироздание, он не гилозоист. Далеко не все тела наделены жизнью. В своём произведении «О душе» Аристотель пишет, что «из естественных тел одни наделены жизнью, другие - нет» (II, 1). Аристотелю принадлежит первое определение жизни: «Жизнью мы называем всякое питание, рост и упадок тела, имеющие основания в нём самом» (там же).

Вопрос о происхождении жизни следует разделить на два аспекта: философский (метафизический) и биологический (научный). Все виды животного, будучи формами, вечны, а потому в метафизическом смысле жизнь не начиналась, так как в мире на уровне «сутей бытия» вообще ничего не происходило. С биологической же точки зрения происхождение жизни вполне возможно, если под этим понимать осуществление (энтелехию) вида в природе. Для этого должны быть благоприятные условия. Осуществившись однажды, вид продолжает сам себя воспроизводить, новая особь возникает из семени старшей. Однако Аристотель допускал самопроизвольное зарождение из неживого низших видов живого: червей, моллюсков и даже рыб, что в плане метафизики означает, что форма этих существ может стать энтелехией непосредственно в морском или в гниющем веществе. Это ложная теория самопроизвольного зарождения - продукт отсутствия наблюдательности в отношении того доступного невооружённому глазу малого, об изучении которого ратовал сам Аристотель, - нанесла большой вред биологии, укоренившись со временем настолько, что с ней с большим трудом распрощались лишь в XIX в., когда опытным путём было доказано, что конкретная жизнь всегда происходит из яйца.

Аристотель - отец зоологии. В зоологических работах Аристотеля упомянуто описание более пятисот видов животных - цифра для того времени громадная. В центре внимания философа вид, а не особь и не род. Это «сути бытия», формы, первые сущности (по «Метафизике»). Вид - это то самое минимальное общее, которое почти сливается с отдельным, расползаясь в нём благодаря случайным несущественным признакам.

Однако Аристотель не остановился на видах. Он стремился включить их в более общие группы. Всех животных Аристотель поделил на кровеносных и бескровных, что приблизительно соответствует делению живых существ современной научной биологией на позвоночных и беспозвоночных.

Обобщая факт наличия переходных форм между растениями и животными, флорой и фауной, Аристотель пишет в сочинении «О частях животных»: «Природа переходит непрерывно от тел неодушевлённых к животным, через посредство тех, которые живут, но не являются животными» (IV, 5). В «Истории животных» сказано, что природа постепенно переходит от растений к животным, ведь относительно некоторых существ, живущих в море, можно усомниться, растения они или животные; природа так же постепенно переходит от неодушевлённых предметов к животным, потому что растения по сравнению с животными почти не одушевлены, а по сравнению с неживым одушевлены. Более одушевлены те, в ком больше жизни и движения, при этом одни отличаются в этом отношении от других на малую величину.

С именем Аристотеля связаны также конкретные биологические научные открытия. Жевательный аппарат морских ежей называется «Аристотелев фонарь». Философ различил орган и функцию, связав первый с материальной причиной, а вторую - с формальной и целевой. Аристотель открыл принцип корреляции в формуле: «Что природа отнимет в одном месте, то она отдаёт другим частями».

Аристотель - основатель биологии как науки. Как астроном Аристотель был систематизатором и популяризатором, и притом не наилучшим. Как биолог он - пионер.

До Аристотеля биологии чуждались. Звёзды были более уважаемыми объектами, более благородным материалом для наблюдений и размышлений, чем наполненные слизью и калом живые организмы. Поэтому не случайно в первой книге «О частях животных» Аристотель доказывает, что растения и животные представляют для научного исследования предмет не менее ценный, чем небесные тела, хотя первые преходящи, а последние, как казалось философу, вечны. Говоря как об астрономии, так и о биологии, Аристотель провозглашает, что «и то, и другое исследование имеет свою прелесть» (О частях животных.

Хотя Аристотель и сам ощущал брезгливость и отвращение к внутренностям животных, он, тем не менее, противопоставлял этому свойственному многим людям и отпугивающему их от занятий биологией чувству наслаждение познанием, независимо от того, приятен или нет предмет познания непосредственному чувству человека, если, конечно, этот человек истинный учёный и тем более философ. Ведь «наблюдением даже над теми из них, которые неприятны для чувства, - говорит Аристотель, - создавшая их природа доставляет… невыразимые наслаждения людям, способным к познанию причин и философам по природе». В познании же причин, как мы видели, Аристотель полагал суть научного познания и высшее проявление человеческого разума.

При этом Аристотель отмечает, что не может понять, почему созерцание искусственных изображений произведений природы людям более по вкусу, чем наблюдение живых оригиналов, которое способно открыть причинную подоплёку наблюдаемого. Философ отдаёт предпочтение наблюдению жизни перед эстетическим наслаждением от созерцания её мёртвого отображения в искусстве.

Следователь, перед нами апология реального наблюдения живой природы. Она противоречит умозрительному методу физики Аристотеля и тем более всей его метафизики.

Своего апофеоза эмпиризм Аристотеля-биолога достигает в его совете ничем не пренебрегать при изучении природы: «Не следует ребячески пренебрегать изучением незначительных животных, ибо в каждом произведении природы найдётся нечто, достойное удивления».

Аристотель говорил в своих лекциях по биологии: «Надо и к исследованию животных подходить безо всякого отвращения, так как во всех них содержится нечто природное и прекрасное».

Однако не следует закрывать глаза на то, что наш философ усматривает прекрасное в живой природе не в материи, из которой состоят живые существа (именно она и вызывает отвращение), а в созерцании целесообразности.

Хотя свой принцип целесообразности Аристотель распространяет на всё мироздание, он не гилозоист. Далеко не все тела наделены жизнью. В своём произведении «О душе» Аристотель пишет, что «из естественных тел одни наделены жизнью, другие - нет». Аристотелю принадлежит первое определение жизни: «Жизнью мы называем всякое питание, рост и упадок тела, имеющие основания в нём самом» (там же).

Вопрос о происхождении жизни следует разделить на два аспекта: философский (метафизический) и биологический (научный). Все виды животного, будучи формами, вечны, а потому в метафизическом смысле жизнь не начиналась, так как в мире на уровне «сутей бытия» вообще ничего не происходило. С биологической же точки зрения происхождение жизни вполне возможно, если под этим понимать осуществление (энтелехию) вида в природе. Для этого должны быть благоприятные условия. Осуществившись однажды, вид продолжает сам себя воспроизводить, новая особь возникает из семени старшей. Однако Аристотель допускал самопроизвольное зарождение из неживого низших видов живого: червей, моллюсков и даже рыб, что в плане метафизики означает, что форма этих существ может стать энтелехией непосредственно в морском или в гниющем веществе. Это ложная теория самопроизвольного зарождения - продукт отсутствия наблюдательности в отношении того доступного невооружённому глазу малого, об изучении которого ратовал сам Аристотель, - нанесла большой вред биологии, укоренившись со временем настолько, что с ней с большим трудом распрощались лишь в XIX в., когда опытным путём было доказано, что конкретная жизнь всегда происходит из яйца.

Аристотель - отец зоологии. В зоологических работах Аристотеля упомянуто описание более пятисот видов животных - цифра для того времени громадная. В центре внимания философа вид, а не особь и не род. Это «сути бытия», формы, первые сущности (по «Метафизике»). Вид - это то самое минимальное общее, которое почти сливается с отдельным, расползаясь в нём благодаря случайным несущественным признакам.

Однако Аристотель не остановился на видах. Он стремился включить их в более общие группы. Всех животных Аристотель поделил на кровеносных и бескровных, что приблизительно соответствует делению живых существ современной научной биологией на позвоночных и беспозвоночных.

Обобщая факт наличия переходных форм между растениями и животными, флорой и фауной, Аристотель пишет в сочинении «О частях животных»: «Природа переходит непрерывно от тел неодушевлённых к животным, через посредство тех, которые живут, но не являются животными». В «Истории животных» сказано, что природа постепенно переходит от растений к животным, ведь относительно некоторых существ, живущих в море, можно усомниться, растения они или животные; природа так же постепенно переходит от неодушевлённых предметов к животным, потому что растения по сравнению с животными почти не одушевлены, а по сравнению с неживым одушевлены. Более одушевлены те, в ком больше жизни и движения, при этом одни отличаются в этом отношении от других на малую величину.

С именем Аристотеля связаны также конкретные биологические научные открытия. Жевательный аппарат морских ежей называется «Аристотелев фонарь». Философ различил орган и функцию, связав первый с материальной причиной, а вторую - с формальной и целевой. Аристотель открыл принцип корреляции в формуле: «Что природа отнимет в одном месте, то она отдаёт другим частями».

Он защитил диссертацию, в которой пытался найти «законы зарождения» всех органических тел, и в соответствии с этим он последовательно рассматривал в ней «зарождение растений», «зарождение животных» и, наконец, «общие законы зарождения органических тел». Вольф сделал важное открытие, изучая развитие стеблей, листьев и цветов. Он обнаружил, что у вершин каждого растущего побега есть особая «точка или поверхность роста». До Вольфа процесс «развертывания» (evolutio) почки, цветка и листа был классическим примером преформации. Утверждение Вольфа, что внутри всякой листовой почки не находится сколько-нибудь заметных листьев», а лишь «внутренняя субстанция растений», зарождающая из себя зачатки листьев, явилось исходным пунктом нового принципа развития. Другое важное открытие делает К.Ф. Вольф, проследив развитие цветка. Свое завершение учение о метаморфозе растения получил у него в работе петербургского периода (1767г.), в которой он заявляет: «Во всем растении, части которого на первый взгляд столь необыкновенно разнообразны, я усматриваю по зрелом рассмотрении ничего более как листья и стебель... Все части растения, за исключением стебля, являются, следовательно, лишь измененными листьями». Это учение о метаморфозе растения является бесспорной исторической заслугой К.Ф. Вольфа. Также он наблюдал за развитием насиживаемым куриным яйцом. Он обнаружил образование «кровяных островков», которые затем превращаются в кровь и кровеносные сосуды; он описал образование конечностей, первичных почек и ряда других органов. Таковы вкратце наблюдения Вольфа, позволившие ему отвергнуть теорию преформации и выдвинуть идею о подлинном развитии растений и животных. В 1767 г. Вольф приезжает в Россию, и в сентябре того же года представляет к печати свой новый труд «Об образовании кишечника у цыпленка». Это наиболее зрелый труд К.Ф. Вольфа - строго научный трактат, в которых он воздерживается от поспешных натурфилософских обобщений; он формулирует общий принцип развития органов: «Часть, которая в завершенном виде имеет внутреннюю полость или же представляет трубку или резервуар, в своем первоначальном состоянии была открытой и растянутой в виде известного рода простой пластинки, края которой были понуждены к складыванию друг с другом для образования цельного канала». К.Ф. Вольф неустанно повторял, что обнаруженные им закономерности являются «основным доказательством эпигенеза». Благодаря коллекции Кунсткамеры, он написал многочисленные анатомические работы, публиковавшиеся в течение 25 лет ежегодно в трудах Петербургской Академии и написал не менее 1000 страниц, описания особо интересных, с его точки зрения, уродов, до сих пор неопубликованное.

Биологические знания древних греков, как и естествознание в целом, приобрели признаки науки при Аристотеле (384-322 гг. до н. э.). Аристотель, уроженец Северной Греции, был одно время воспитателем Александра Македонского. Расцвет его творческой деятельности относится к тому времени, когда он преподавал в созданной им знаменитой школе в Афинах. Аристотель принадлежит к числу самых разносторонних и глубоких древнегреческих философов. Его сочинения охватывают все области знания того времени - от физики до литературы и от политики до биологии. Наибольшую известность получили его труды по физике, относящиеся главным образом к строению неодушевленной природы и происходящим в ней процессам, однако, как выяснилось позднее, почти все они оказались неверными.

Основой биологических знаний той эпохи можно считать «Историю животных», написанную Аристотелем в 330-е годы до н.э. Аристотеля, занявшей десять томов, и еще более поразительные семь анатомических атласов, которые к ней прилагались. Эти труды были созданы гениальным ученым на основе изучения огромного систематического материала. Этим же объясняется конкретность, доказательность, внимание к деталям в биологических работах античного мыслителя. Удивительно, что Аристотель не спешил с выводами и не стремился к экзотике, как это часто случалось тогда в науке. «Не следует ребячески пренебрегать исследованием незначительных животных, - пишет он,- ибо в каждом произведении найдется нечто, достойное удивления».

Не имея возможности проверить все сведения, сообщаемые ему рыболовами и охотниками (столь же «точными», как и в наши дни), путешественниками и моряками, старыми и новыми научными трудами, Аристотель иногда допускал ошибки, порой неожиданные и забавные. Так, он считал почему-то, что у женщин меньше зубов, чем у мужчин, что мозг человека всегда холодный, а артерии наполнены воздухом. Последнее заблуждение, впрочем, было тогда всеобщим, и даже была придумана специальная теория, остроумно объясняющая, почему из перерезанной артерии хлещет кровь, которой там нет. Но сколь незначительны эти огрехи по сравнению с огромным числом открытий! Он заметил развитие трутней из неоплодотворенных яиц у пчел, открыл оригинальный жевательный аппарат морских ежей, носящих с тех пор название Аристотелева фонаря, установил биение сердца куриного зародыша на третий день развития, нашел во внутреннем ухе улитку, обнаружил рудиментарный глаз у крота, описал случаи симбиоза...

Хочется привести такой пример. В своем труде Аристотель заявляет, что самка гладкой акулы откладывает яйца в собственное тело, где они крепятся особой плацентой. Над этой античной выдумкой смеялись двадцать два столетия, пока о прошлом веке Иоганн Мюллер не установил абсолютной правоты «отца зоологии».

Стремление к точности заставляло Аристотеля проверять некоторые сведения, в которых он не был уверен. Так, в «Истории животных», следуя Геродоту, он сообщает, что у крокодила нет языка, но в работе «О частях животных» ошибка исправляется. Не удивительно, что капитальный труд философа, в котором описано 500 известных в то время видов, прожил долгую жизнь. Бюффон считал «Историю животных» «до сих пор едва ли не лучшим из произведений, существующих по этому вопросу». Кювье писал, что «невозможно понять, каким образом один человек сумел собрать и сравнить множество частных фактов, предполагающих многочисленные общие правила». Читая высокие похвалы биологических корифеев нового времени следует помнить о том, что многие работы великого философа не дошли до нас. Как и его учитель Платон, Аристотель любил проповедовать устно, прогуливаясь в саду Ликея. Поэтому часть его трудов - краткие необработанные «конспекты» учеников школы перипатетиков, то есть прогуливающихся. Что касается архива философа, то прошло несколько столетий, прежде чем он был издан. Сначала бумаги перешли к Теофрасту, сменившему Аристотеля в Ликее, затем к лицеисту Нелею, увезшему их на свою родину. После смерти Нелея его родственники держали рукописи Аристотеля в сыром подвале, где многие листы сгнили или стали окончательно неразборчивыми. Потом архив продали некоему афинскому библиофилу. И лишь Сулла, взявший в 86 г. до н.э. Афины и увезший творения Аристотеля в Рим, приказал издать их полностью.

Ботанические труды Аристотеля до нас не дошли. И вряд ли существовали у него крупные работы в этой области, так как его преемник Теофраст, вероятно, в подражание и дополнение трудов учителя написал «Описание растений» и «О причинах растений». Возможно, что план этих книг был составлен совместно с Аристотелем, так как в философских школах древности было принято разделение труда по областям знания, разрабатываемого в рамках единой системы. В том, что великий мыслитель проявлял определенный интерес к ботанике, сомнений быть не может. Имеются сведения о его несохранившейся работе « De plautis », где разбиралось строение растений.

Работы Аристотеля «История животных», «О частях животных», «О возникновении животных» чрезвычайно важны для аристотелевской системы классификации. Античный мыслитель четко формулирует в «Политике» свой основной методический принцип: «Если бы мы захотели описать виды животных, мы должны были бы сначала определить то, что необходимо всякому животному; например, некоторые из органов чувств и те органы, которые перерабатывают и доставляют пищу, как-то: рот и внутренности, а кроме того, те органы, посредством которых каждое из животных движется».

В работах Аристотеля не приводится окончательной классификации в том виде, к какому мы привыкли, но все же она представляется довольно четкой. Он пользовался только двумя таксонами: видом и родом. Причем вид он рассматривает как конкретное понятие, а род представляет как некоторую общность от современных подродов до семейств. Однако для рода намечено дальнейшее членение; Аристотель различает малые и большие роды. (Не следует забывать, что только Линней ввел деление по классам и прочим таксонам.) Его определения, четкие и жесткие в других науках, приобретают в биологии достаточную гибкость. Он даже утверждает, что канон (а «канон» по-гречески значит линейка) должен напоминать свинцовые податливые линейки, которые применяют строители на острове Лесбосе. Аристотель неоднократно писал, что в растительном и животном царстве нет резких границ, а значит, всякое деление будет искусственно. Он прекрасно помнил конфуз, который случился с Платоном, попавшим в ловушку собственной догматической классификации. Диоген, узнав, что Платон определяет человека как «животное двуногое и бесперое», принес ему общипанного петуха со словами: «Вот человек Платона!» Аристотель считал критерием принадлежности к одному виду возможность давать потомство, но с некоторыми ограничениями. «Спаривание, согласное с природой, бывает между животными однородными; однако оно происходит и у животных, близких по природе, но не одинаковых по виду, если по величине они схожи, а время беременности одинаково». По этой причине он категорически отрицал реальность существования конеоленя и сфинкса, в которых верили многие античные ученые.

Все животное царство Аристотель вначале разделил на животных с кровью и без нее. Но так как он утверждал, что все кровеносные имеют спинной хребет, то эта классификация приближается к делению на позвоночных и беспозвоночных. Внутри позвоночных Аристотель различает живородящих, то есть наших млекопитающих, и яйцеродных, куда относит птиц, пресмыкающихся, амфибий и рыб.

Но вот он встречает странные существа, нарушающие стройность его системы,- китов и дельфинов. Живут они в воде, внешний облик их напоминает рыб, но они рождают живых детенышей, кормят их молоком и к тому же лишены жабр. Аристотель, привычный к скальпелю, анатомирует их дыхательные пути. И в результате относит их не к рыбам (так считалось даже в XVI веке), а выделяет в особый раздел - китообразных. Так же решительно он справляется с проблемой летучей мыши. Птиц с зубами не бывает, значит, летучая мышь - млекопитающее с крыльями. Туда же относится и тюлень, вскармливающий детенышей молоком.

Античный философ разбивает на четыре части царство бескровных животных, отличающихся способом размножения: мягкотелые, мягкоскорлупные, насекомые и чсрепо-кожие. Первые две образованы живородящими созданиями, третья - существами, проходящими стадию превращений, а последняя - это животные, способ размножения которых трудно установить, и возможно даже, что они саморождаются. Как нетрудно понять из работ Аристотеля, мягкотелыми он называл головоногих моллюсков, исследованных им еще на Лесбосе; мягкоскорлупными числил ракообразных; к насекомым относил также пауков и червей, а черепокожими считал улиток, морских ежей и других брюхоногих и двустворчатых моллюсков. Основанием этой иерархической лестницы являются, по Аристотелю, асцидии, голотурии, губки, высшие и низшие растения, соседствующие уже с неорганической материей.

Описанная система для своего времени была чрезвычайно стройной и передовой. К тому же к ней добавлялись очень смелые, опережающие свой век идеи. Так, например, знаменитый принцип корреляции Кювье был открыт Аристотелем, и любимый пример французского натуралиста о несовместимости когтей с рогами также принадлежит мыслителю древности. Он не выделял человека из животного царства, а, сравнивая его тело с обезьяньим, просто ставил человека на высшую ступень.

Создавая свою структуру животного царства, Аристотель в соответствии со своей философией хотел обнаружить в ней конечную цель, совершенную идею. Такой целью, по его мнению, является человек, венец творения. Он даже различал три вида души: питающую, которая появляется у растений, чувствующую, свойственную животным, и мыслящую, данную лишь человеку. Человеческий разум Аристотель объяснял не божеским даром, а тем, что человек, встав на ноги, оторвался далеко от земли. Четвероногие животные, существующие как бы в лежачем положении, прижимаются к праху и теряют способность мыслить. Спускаясь по «аристотелевой лестнице» вниз, мы видим, как четвероногие превращаются в многоногих, потом в безногих и, наконец, в растения, вросшие в землю.

Но и здесь, верный своему принципу постепенности, он не проводит резких границ, отмечая, например, присутствие признаков душевных состояний, которые свойственны человеку; или сравнивая общественный характер поведения некоторых животных и человека: «12.Общественны те животные, у которых все выполняют какое-нибудь единое и общее дело, что происходит не у всех стадных. Такими являются человек, пчела, оса, муравей, журавль. И одни из общественных животных находятся под властью вождя, … а муравьи и бесчисленное множество других безначальны» (Аристотель «История животных», Книга первая).

Исследуя живую природу, Аристотель сделал первый шаг к биологической систематике, раздела биологии, задачей которого является описание и обозначение всех существующих и вымерших организмов, а также их классификация по таксонам (группировкам) различного ранга. Основы этой науки будут заложены позже в работах Дж.Рея и особенно К.Линнея.

Рассматривая в «Физике» возражения Аристотеля материалистам, отстаивавшим преимущественную роль случайности в происхождении живой природы, можно сделать вывод о том, что здесь и начинается великий спор, есть ли в живой природе что-то совершенно особое, что отличает ее коренным образом от неживой и делает недоступной для тех же методов, какими познается, а значит, и систематизируется остальной мир. Вероятно, уже Аристотелю не удалось уложить биологию в свою собственную знаменитую формальную логику, не требующую в силу своей строгости никаких лишних сущностей, и он «изобрел» для природы конечную цель, породив теологию, учение об изначальной природной целесообразности.

Именно от этого древнего грека началось оформление биологии как науки, и одновременно пошел разлад в науках о живой природе, со временем приведший ученых на путь системного анализа, через общую теорию систем, близкую кибернетике.

Аргентинский писатель двадцатого века Хорхе Луис Борхес однажды опубликовал классификацию животного мира, которую он будто бы вычитал в старинной китайской энциклопедии. Согласно китайскому мудрецу, животные делятся на:

1. принадлежащих Императору
2. набальзамированных
3. прирученных
4. сосунков
5. сирен
6. сказочных
7. бродячих собак
8. включенных в эту классификацию
9. бегающих как сумасшедшие
10. бесчисленных
11. нарисованных тончайшей кистью из верблюжьей шерсти
12. прочих
13. разбивших цветочную вазу
14. похожих издали на мух

Этот знаменитый список заставил посмеяться и задуматься многих современных философов. Почему же он кажется нам таким смехотворным и несуразным? Потому что мы привыкли совсем по-другому упорядочивать окружающий нас мир. Потому что все мы (хотим того или не хотим, знаем или не знаем) − ученики древних греков. Этот список хаотичен, а греки не любили хаос и боялись его. Они видели в нем гибельное начало. Поэтому они хотели усмирить хаос и понять окружающий мир как стройное, красивое и разумное единство. По-гречески такой красивый и ясный порядок называется «космос». Для человека нашей цивилизации порядок −это не только удобное и понятное расположение предметов. Порядок может стать инструментом исследования мира, вести к новым открытиям. Вспомним таблицу Менделеева. Ее незаполненные клетки подсказывают ученым, какие еще химические элементы существуют в природе и могут быть обнаружены.

Великим систематизатором и толкователем природы был греческий философ Аристотель (384–322 гг. до н.э.).

Аристотель. Римская копия середины I в. с греческого оригинала – утраченной бронзовой статуи работы Лисиппа. Ок. 320 г. до н.э. Музей истории искусств, Вена

Едва ли не треть его многочисленных трудов составляют сочинения по биологии, которая была одним из главных дел его жизни. Если разобраться в том, что Аристотель думал о мире живых существ, легче будет вникнуть и в остальную его философию. Прежде всего Аристотель обозначает два типа познающего ума, одинаково необходимые для исследования природы: специальный и универсальный. Специалист накапливает опыт работы с каким-то одним видом живых существ – будь это человек, лев, вол или кто-то другой – и досконально изучает его отличительные особенности. Универсалу же дано целостное видение всей предметной области, и его заботой становится установление общих черт, свойств и связей, объединяющих разные виды. Специалист делает открытия, касающиеся отдельного вида. Универсал, имеющий богатый опыт межвидовых сопоставлений, может поправить специалиста, уберечь его от некоторых ошибок, вытекающих из крайней сосредоточенности его взгляда. Так, исследователь может принять брачное поведение за агрессию, отстаивание территориальных претензий. Коллега-универсал, наблюдавший многих животных в брачный период, внесет ясность в эту ситуацию. Ни один из этих ученых не придет к настоящему знанию законов природы без сотрудничества с другим, и это – краеугольный камень методики Аристотеля. (Заметим, что сам Аристотель, совмещавший в себе ум обоих типов, должен был, по-видимому, допускать такое соединение в одном лице.)

Рассмотрим подробнее рабочее взаимоотношение двух названных «коллег» – специалиста и универсала. Как именно происходит движение от обнаруженного конкретного явления к его объяснению, основанному на всеобщих (универсальных) доводах? Здесь удобно будет взять пример самого Аристотеля. Допустим, кто-то, наблюдая жизнь рыбы, хочет узнать, спит она в данный момент или бодрствует. Если ее поведение удовлетворяет общепризнанным признакам сна – не реагирует на внешние раздражители, почти не двигается и т.д., – можно заключить, что она спит. Но исследование на этом не заканчивается. Ученый-универсал задается вопросами: почему рыба засыпает, что является причиной ее сна? Можно ли установить аналогию с другими животными и человеком, которые нуждаются в сне для восстановления сил? Как живые существа, в частности, рыбы, избегают опасности быть съеденными во время сна – и т.д.

Задавая вопрос «почему?» мы вступаем в область причинно-следственных связей и объяснений, тщательно разработанную Аристотелем в отдельных трудах. Вообще говоря, Аристотель различал четыре причины существования любого явления и вещи.

Ф. Хайес. Портрет Аристотеля. 1811. Галерея Академии, Венеция

1. Материальная – то, из чего сделан предмет.
2. Производящая – каким действием сделан предмет или вызвано данное явление.
3. Формальная. Эта причина требует пояснений. Под формой греки понимали не только и не в первую очередь внешний вид предмета, сколько его главную «идею», его назначение. Так, форма языка как органа речи – это его приспособленность к говорению (и молчанию). Для этого язык должен быть достаточно широким, подвижным и т.д. Эта формальная причина почти сливается с четвертой причиной, или целью.
4. Конечная причина: зачем, с какой целью создан язык? Чтобы говорить (молчать). А стул? Чтобы на нем сидеть.

В своих сочинениях по биологии Аристотель объединяет первую причину со второй, а третью – с четвертой. Такое деление напрашивается: ведь первые две причины целиком принадлежат материальному миру, а две вторые – нематериальному миру разума. Первую объединенную (двойную) причину можно назвать материально-действенной, вторую – формально-целевой. Вот как Аристотель объясняет дыхание с помощью этих понятий. Формально-целевая причина дыхания состоит в том, что любому живому существу, обитающему на суше, необходима пневма. Это некая особая субстанция, вырабатывающаяся в районе сердца в результате согревания входящего в легкие холодного воздуха. Итак, «идея» дыхания – в том, чтобы производить пневму, без которой невозможна жизнь. Что же касается материально-действенной причины дыхания, то она – более «земная» и сводится к физиологическому объяснению работы легких и способа нагревания входящего в них воздуха.

Среди подробно описанных Аристотелем организмов – головоногие и, в частности, осьминог. Таблица из книги немецкого естествоиспытателя, родоначальника экологии Э.Геккеля «Художественные творения природы». 1904

Аристотель исходил из того, что все происходящее в природе имеет свою разумную цель. Ведь он, как мы говорили, не признавал прав хаоса на существование и отстаивал главенство разума в природе. В философии такая осмысленная картина мира называется телеологической. Если природа ничего не делает напрасно, значит, для каждой цели – добывания пищи, защиты от нападения, рождения потомства и множества других − в организме животного должны существовать специальные органы и изучать их нужно, исходя именно из их цели, или предназначения, а не только с точки зрения их физического (материального) функционирования.

Некоторые исследователи Аристотеля спорят о том, нужно ли относить к кругу биологии сочинения и мысли Аристотеля, посвященные душе. Попробуем разобраться в этом. В христианстве, иудаизме, исламе при всех их различиях душа понимается как нечто совершенно иное по отношению к телу. Нематериальная душа управляет телом, она вечна и после смерти тела уходит к Богу. Аристотелю совершенно чуждо такое богословское понимание души. Тело (материя) и нематериальная «форма» (т.е., по-аристотелевски, идея, назначение тела) неразрывны между собой. Никакой двойственности Аристотель в их отношениях не устанавливает. Душа есть динамическое, организующее, «живительное» начало жизни, если угодно, ее форма – не больше. Но и не меньше.

Но если так, то душа имеется у всего живого. У растений она простейшая и представляет собой принцип питания, роста и размножения. Душа животных на порядок сложнее, у них она помимо питания ведает сексуальным влечением, ощущениями, движением. Человеческая душа тоже наделена всеми названными свойствами, но помимо этого – и здесь главное – она разумна. Думается, что тем самым мы имеем все основания отнести аристотелевское учение о душе к области биологии, хотя это, конечно, совершенно не означает, что Аристотель пытался объяснить действие разума чисто материальными причинами.

Разумеется, средства наблюдения за органическим миром, доступные Аристотелю, были ограниченны и непосредственного научного значения его система для нас не имеет. Для нас ценны научные методы Аристотеля: он впервые предложил и детально – на уровне своего времени – разработал функциональный подход к систематизации живых организмов. Он исходил из того, имеется ли в теле животного кровяная система, является ли оно живородящим или яйцекладущим, имеется у него скелет или раковина – и т.д. Этот подход был полностью новаторским. Предыдущие попытки упорядочить царство животных были основаны на совсем других принципах. Предшественники Аристотеля, например, делили животных согласно среде обитания: земной, воздушной, подводной. Ясно, что этот метод имел очень слабую различительную силу. В биологии Аристотеля есть много ошибок. Он считал, что человек мыслит сердцем, а мозг служит лишь для охлаждения организма наподобие вентилятора в современном компьютере; что некоторые животные рождаются «спонтанно», без сексуального взаимодействия родителей; что мухи выводятся непосредственно из навоза; что температура мужского тела выше женского – вообще он полагал, что мужской организм совершеннее женского, поскольку именно мужчина осуществляет производящую, формальную и конечную (целевую) причину рождения, а на долю женщины остается лишь материальная причина…

Все это кажется теперь очень наивным, но куда важнее другое. Аристотель тщательно исследовал развитие куриного эмбриона и заложил основу современной теории эпигенеза. Много ценных наблюдений он сделал над воспроизводством животных – от акул до пчел. В целом он изучил и систематизировал более 500 видов животных.

Можно без преувеличения сказать, что основы биологии как научной дисциплины заложены именно Аристотелем.